Константину Ситникову
и (прежде всего)
Ирине Константиновне Красногорской
(потому что, может быть, ей тоже грустно)

Он весь дитя добра и света…
2007

 

13 и 14 сентября в Рязани и в Ерлино праздновали 170-летие Сергея Николаевича Худекова, имя которого в Рязани и, может быть, не в одной Рязани стало известно прежде всего благодаря Ирине Красногорской, «на века» написавшей не одну статью о Сергее Худекове, не одну книгу о нём.

13-го в РГУ им. С.А.Есенина прошла конференция, посвящённая С.Н.Худекову, в программу которой было включено и выступление Ирины Красногорской.

14-го в Ерлино Кораблинского района Рязанской области открывали ему памятник, скульптуру, в которой напрочь проигнорировано красивое, породистое лицо Сергея Николаевича Худекова с умным, пристальным взглядом, с крылатым носом и живописными усами и которая, представ моему взору, на мой взгляд, оказалась памятником Сталину в Горках. Не Иосифу Виссарионовичу Сталину, каким он был в жизни, а тому Сталину-Ленину и иже с ними, которых лепили в несметных количествах заслуженные соцреалистические скульпторы. В этот день на постаменте этого памятника, возведённого, как объявил губернатор, « в коммунистические сроки», не испытывая стыда за своих предшественников и не произнося слов покаяния за уничтожение лучших свершений и самих лучших людей, не произнося слов благодарности и признательности тем, кто их по-настоящему воскрешал, тусовалась власть, в эйфории своей заслуженности награждая себя и друг друга за ту работу, которую она просто обязана делать, и делать её хорошо.

Всё это было бы очень грустно, если бы не было и смешно, особенно когда главный начальник или, может быть, один из главных озвучил, по-видимому, тщательно выверенный, специально к этому празднику подготовленный текст, претендующий, вероятно, на своё веское слово в худековедении: «Худекова любили и женщины, и мужчины, … в него влюбилась Надежда Алексеевна Страхова, … она была ему другом».

Слава Богу, не забыли пригласить к памятнику Сергею Николаевичу Худекову его родственников, но не нашли возможности подождать приглашенного к памятнику внука священника, в свое время спасшего С.Н.Худекова и его жену. Зато немало времени посвятили пустословию в ожидании награжденного чиновника, лицезрение которого у памятника Худекову, мягко говоря, не представляло интереса и не вызывало взоров признательности и благодарности.

И слава Богу, ерлинский пруд оказался обезвоженным, чтобы некуда было броситься от невыносимой печали при виде всего этого придурства.

Но хотя худековский праздник был так бесконечно печален и по содержанию, и по погоде, что казалось, сам Сергей Николаевич рядом тихо грустит, - он был добрым и, несмотря на пасмурное небо, светлым, потому что позволял надеяться на торжество здравого смысла, так как по сути своей Худеков «весь дитя добра и света», «весь свободы торжество» и «его бесконечная печаль - печаль избранных, которые знают, как нелегко на вершине стоять».

А лично мне этот праздник был ещё и подарком моего присутствия в ерлинской усадьбе и участием в нём моим силуэтом на картине рязанского художника Ларюнина, изобразившего ещё одну усадьбу – в Константинове ещё одного владельца – Кулакова,  который так же как его дочь и сын - Лидия (в замужестве Кашина) и Борис, так же как владельцы ерлинской усадьбы – Худековы, дороги мне «как родина и как весна».  

Оглавление