Запах травы
2002

 

В выставочном зале Дома художников 14 марта состоялось открытие выставки художника Владимира Сыроешкина, родившегося в Рязани 20 февраля 1942 года, в 1961 году окончившего Рязанское художественное училище (преподаватели Акинчев И.И., Игнатов Н.П., Молчанов А.Н., Романов Н.Г., Хохлов А.В.), с 1979 года работающего в Рязанских художественных производственных мастерских при Союзе художников СССР, участника художественных выставок, в том числе посвящённых юбилеям Е.А.Архипова и С.А.Есенина, вступившего в Союз художников России в 1996 году, представленного своими работами в частных коллекциях России, Италии, Франции, Германии, Ливии.

Когда закончились поздравления и началось знакомство с выставкой, Виктор Трибунский, делавший передачу о художнике, спросил меня: «Вы что-нибудь скажете?» - «Я напишу».

Это вторая персональная выставка работ Владимира Сыроешкина в Рязани. Первая прошла весной 1993 года в Музее молодежного движения. На выставке Владимира Сыроешкина, посвященной его 60-летию, представлены пейзажи, натюрморты. Есть и портрет, но единственный – «Художник из Уфы Вахидов Р.». Пейзажи передают состояние природы во все времена года: «Весенний день», «Вечереет», «Кончается лето», «Бабье лето», «Дождь и ветер», «Дождливый день», «Мороз и солнце», «Снег выпал», «Лесная сказка», «Холодный день», «Зима в Криуше», «После дождя». Картины Владимира Сыроешкина передают и настроение художника, которое он выражает в красках и в словах:

   «Опять в наш край вернулась осень –
Пора мечтаний, свадеб, грёз.
И на пригорках среди сосен
Златые всполохи берёз».

Художника волнует и «Возрождение былого», как названа одна из его работ, и впечатление от тех мест, которые он посещает: «Церковь в Исадах», «Древние стены Коломны», «Соборы Коломны», «Зарайск. Церковь Ильинская», «В Зарайском Кремле», «Солотчинский монастырь», «Церковь трёх святителей. Белоомут», «Храм Пресвятой Богородицы на Репне», «Старо-Голутвинский монастырь», «Часовня в Константинове», «Рязанский Кремль», «Монастырь Иоанна Богослова», «Святой источник. Пощупово», «Первое впечатление о монастыре», «Церковь в Дединове», «Церковь в Эммануиловке», «Церковь Покрова на Нерли»… Обилие картин с изображением храмов сам художник объясняет так: «На Руси храмы ставили в самых красивых местах населенных пунктов. Церкви всегда обрамлены рощами, сиренью, яркие, красочные, ни одна не похожа на другую. Каждая церковь интересует по своему состоянию и притягивает сердце как магнит. В какой бы город ни приехал, я захожу в храм. Святые места, монастыри вдохновляют на творчество»,

А цветы на полотнах – дань теплу и уюту на время приютившей художника мастерской друга Анатолия Филатова и не заслонившей четырьмя стенами живую природу.

Выставка не оставляет равнодушными её посетителей. Вот только первые отклики, полные восхищения и благодарности:

«Ты, Владимир Ильич, художник-передвижник, т.е. где был на природе, там и создавал пейзажи. Удивляет разнообразие сюжетов. На картинах и Рязанские, и Коломенские, и другие Кремли. Я увидела даже церковь в с.Дединово, которую посещали мои родители. Спасибо тебе за разнообразие картин о России! Райские З.Ф. и А.С.»;

«Володя! Спасибо за встречу с прекрасным! Ты воспел нашу прекрасную Родину, родные просторы, леса, перелески, храмы и т.д. Сердце вздрогнуло!! А цветы вообще прекрасны. Я в восторге – Лариса»;

«Владимир Ильич! Дорогой! Я просто поражен богатством твоей кисти. Зная тебя много лет, я и не подозревал, что за внешней скромностью и простотой есть большой, мудрый, русский художник… Вл. Крылов»;

«…Мы все родом отсюда, из Ваших картин… Татьяна»…

В выступлениях о работах Владимира Сыроешкина его друзья-художники Борис Горбунов, Виктор Агеев, Василий Колдин, радуясь вернисажу, говорили, что это только начало. Да и сам художник не мог с этим не согласиться, - ведь всего несколько месяцев, как он смог в более-менее подходящих условиях (теперь уже в своей мастерской) подойти к заветному. Вся выставка состоит из небольших по размеру картин, и когда на её открытии то ли в упрек, то ли в пожелание сказали, что у художника нет больших работ, Виктор Милёхин выдал художнику афоризм-напутствие: «Лучше чистый маленький родничок, чем большая тухлая заболоченная река».

У творчества, у искусства, мне кажется, нет начала и нет конце, - оно или есть, или нет. У Владимира Сыроешкина его живописные работы я воспринимаю не как картины в раме, потому что если он изображает траву – я чувствую запах травы, если тропинку – по ней иду босиком, если дом – это дом близких мне, родных людей, в нём я ощущаю тепло очага. Хотя и как картины в раме они заслуживают самого пристального внимания. Обрамление картин самим художником выполнено на высоком уровне гармонии. Картина и рама слиты воедино, и воспринимать их отдельно можно, только поставив себе такую задачу. Это искусство как жизнь, и какими рамками его ни определяй, какими критериями ни оценивай, - оно живёт таким, какой сам художник в жизни и в своём творчестве.

Рисовал Владимир Сыроешкин с детства, как себя помнит, на всём и всем, что попадалось под руку: мел, уголь… И чтобы уговорить Володю, хиленького и самого маленького в семье, погодить идти в школу с семи лет, родители посулили ему купить карандаши и альбом. Но сын пошёл в школу и спортом стал заниматься (выступал в юношеской сборной Рязанской области по футболу на первенство Союза, имел разряд, катался на коньках, играл в волейбол, хоккей). Во время учёбы в школе успевал ходить и в художественную школу, и в музыкальную (играл на домре), оформлял классные и школьные стенгазеты, участвовал в выставках. Радуясь успехам своего ученика, Екатерина Борисовна Нестерова освобождала его от своих уроков, отпрашивала у других учителей. Ещё учась в школе, он поступил в художественное училище, а после окончания училища – в Харьковский институт. Но не было отсрочки, и пошёл художник на службу в армию. Служил в Белоруссии. В Полоцке вёл изостудию при гарнизонном Доме офицеров, оформлял музей боевой славы, а душа просилась на волю, и выплёскивалась в этюды и в первые в своей жизни рифмованные строчки:

   «Вновь метут метели.
Снегом замело
В Боровухе ели, -
Все белым-бело.
Писем нет от милой
Вот уж три недели –
Все кругом постыло:
И метель, и ели».

После армии не прошёл в Суриковский институт и устроился работать на комбайновый завод, где был зачинателем бюро эстетики, потом – на завод «Красное знамя». Дождалась его Римма, и сына родила, - а на стипендию не прожить, да и квартиру зарабатывать надо было. Не повторять же судьбу родителей, живших с пятерыми детьми на ул. Кольцова, где теперь подворье Богословского монастыря, в квартире площадью 12 кв. метров. Работая на заводе, участвовал в творческой работе Дома художников, куда и перешёл в 1979 году.

   На свою серебряную свадьбу опять стихи написал:
«Полвека прожито с тобою
(Конечно, срок немалый).
Всегда чего-то не хватало:
Зимою – лета, осени – весною.
Ты не брани судьбу напрасно:
Ещё немало впереди
Часов и дней, и лет прекрасных, -
Живи сто лет и весело гляди».
И на свадьбу сына сочинил напутствие:
«В большом согласии живите,
Детей здоровыми растите,
Родителей цените, почитайте,
Удачи в жизни добывайте!».

   А свое 60-летие итожа, свою биографию в картины, конечно, но и коротко в слова зарифмовал:

   «Мне уже за пятьдесят.
И порой не лишне
Оглянуться мне назад,
Посмотреть, что вышло:
Дом построил и в придачу
В Мурмино построил дачу,
А в Канищево – гараж.
Пережил немало краж.
Сына вырастил и сад
И всегда был очень рад
Делать для людей добро:
Чувствуешь себя бодро.
Водку пил и баб любил,
Иногда любимым был.
Мне с друзьями повезло:
У меня их очень много,
В жизни мне они подмога
Всем моим врагам назло.
Пел, плясал, стишки писал,
И, конечно, рисовал
И, видать, совсем неплохо,
Коль недавно членом стал.
Были взлеты и паденья
И скажу без сожаленья:
Всё я в жизни испытал,
Оттого таким вот стал».

Друзья Владимира Сыроешкина на его 60-летие подарили ему на всю стену в мастерской дружеский шарж, где изобразили художника в лавровом венке, и живописные кисти вплели в лавровый венок, а во все цвета палитры вставили стаканчики, и, зная его творчество и жизнь и одну из его любимых песен про барабан, его бюст, как на пьедестал, на барабан водрузили и сочинили надпись:

   «Певец, художник и поэт,
Искусству служит много лет.
Жизнь на ладони вся, без тени,
Счастливчик он и барабана гений».

Владимира Сыроешкина я знаю с далёкой есенинской экспозиции, которая усилиями художников на глазах принимала неприемлемую форму (тавтология уместна, потому что неприемлема она была для меня, начальство же её принимало), а когда зарисовали заставки и объяснили, что дизайн – это хорошо, но по существующим расценкам хоть что-нибудь получить можно только за такую продукцию, я сказала: «Если бы можно было воспроизвести есенинские стихи на стекле, это и оживило бы музей, и рисунки нивелировало бы». Такую задачу перед художниками-оформителями я и не ставила. Знала по рассказам опытных сотрудников Государственного Литературного музея, какая это сложная и высокопрофессиональная работа. Но Сыроешкин стал расспрашивать, а получив ответы все сполна, сказал: «Я сделаю». «Здесь уже такого наделали, а теперь ещё этот Сыроешкин что-то сделает», - подумала и от безысходности отдала весь материал.
На следующий день, не веря своим глазам, я читала есенинские строчки как блоковские на потрясающей выставке в Москве, посвященной 100-летию Александра Блока, выполненной по проекту Евгения Розенблюма. Работа Сыроешкина была единственной отдушиной во всем музее – живой и выполненной на уровне самых высоких требований музейного дела. А Сыроешкин как будто и не сделал ничего, - не умеют такие люди, да и не хотят выставлять себя напоказ, - они умеют рисовать запах травы.

 

 

Оглавление